В конце февраля Конституционный Суд РФ признал не соответствующими Основному закону ряд положений ГПК РФ и Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании». Теперь вопрос о недееспособности психически больного гражданина не может решаться в его отсутствие, а поместить такого человека на лечение в психиатрический стационар можно только на основании судебного решения. Специально для читателей «эж-Юрист» комментирует Постановление судья КС РФ в отставке, Заслуженный юрист РФ Тамара Георгиевна Морщакова.
–Тамара Георгиевна, в чем состоял предмет рассмотренного Конституционным Судом дела?

–Предмет этого дела находится на пересечении многих конституционных принципов и прав. Прежде всего, речь  шла, конечно, о запрете  дискриминации, т.е. о принципе равенства всех перед законом и судом. Этот принцип  не ограничивается запретом дискриминации  только в зависимости от  пола, расы, языка, национальности, убеждений и других, прямо перечисленных в Конституции признаков. Принцип  недискриминации  не допускает  нарушение равенства перед законом и судом и по  другим  признакам и обстоятельствам. Постановление КС РФ касается такого из них как  психическое здоровье.

Другая не менее важная область, которую затрагивает Постановление, это право на судебную защиту. Конституционный Суд неоднократно уже формулировал такую позицию, согласно которой право на судебную защиту не может быть ограничено, т.к. нет таких  конституционно одобряемых целей, достижением которых можно было бы оправдать  ограничение права на обращение к суду. Даже в самых сложных ситуациях, например, войны, чрезвычайного положения, когда допустимо ограничение других гарантируемых гражданам прав, право на судебную защиту ограничено быть не может. Эти два комплекса вопросов являются решающими для рассмотренного Конституционным Судом дела.

Однако же  по данному делу  предметом защиты были и другие   общепризнанные права  и свободы, такие, как личная свобода и неприкосновенность,  неприкосновенность частной жизни,  самостоятельное осуществление гражданином  своих прав, которые могут быть ограничены только на основании судебного решения. Каждому должны обеспечиваться гарантии судебной проверки обоснованности таких ограничений. Эта идея также нашла свое выражение в Постановлении по  жалобам  граждан — заявителей. В данном деле их было трое, что не удивительно, т.к. оспоренные  ими нормы закона затрагивают многих.

–В данном деле речь шла о лицах, признанных недееспособными…

–Да, точнее говоря, речь шла о двух категориях  граждан: тех, которые уже были признаны по решению суда недееспособными (как раз представители этой категории лиц обратились в Конституционный Суд)  и тех, кто в соответствии с нормами ГПК РФ может быть признан недееспособным. Конституционный Суд нашел дефекты в механизмах ограничения прав и той, и другой категории граждан.

–Что было дефектного в механизме лишения дееспособности граждан? Ведь это ограничение прав происходило по решению суда?

–Наше гражданское процессуальное регулирование  уже заранее  подходило к  тем  лицам, о  дееспособности которых суд должен вынести свое решение, как  к  ущербным во всех отношениях. Дело о признании гражданина недееспособным  рассматривается судом по заявлениям   его  родственников, органов опеки, психиатрических учреждений, однако само  лицо  во многих случаях  не допускалось к  участию в процессе – по состоянию здоровья. Получалось, что суд, соглашаясь с  его неучастием, фактически устранялся от   решения вопроса о недееспособности, которое он должен принять, руководствуясь собственным убеждением, а значит не осуществлял  должный судебный контроль.

–Почему?

–Потому что когда процесс о признании лица недееспособным (это особое производство по ГПК РФ) только начинался, то в соответствии с законом  гражданин  мог  не вызываться в суд и тем самым лишался своих процессуальных прав, прежде всего, права на участие в судебном заседании, в котором решается вопрос о его дееспособности. Он не мог настаивать на том, чтобы предстать перед судом (что во всяком случае гарантируется  обвиняемому в совершении преступления),  в результате и  сам суд не  получал возможности  составить мнение о том, может ли гражданин осуществлять свои права  своими  собственными действиями. Не только начало такого дела, но и его исход  зависел в основном от заключений медиков и позиции родственников, будущих возможных опекунов. Получалось, что то,  каким будет судебное решение,  по существу и  определялось этими двумя субъектами: заявившим ходатайство о признании человека недееспособным, и психиатром, дающим заключение о заболевании.

–На основании чего суд принимал решение, что лицо не должно участвовать в рассмотрении вопроса о его недееспособности?

–На основании того же самого заключения психиатра. Ссылаясь на него, суд имел полное право не заслушивать лицо, не допускать его к судебному разбирательству, даже не извещать его о том, что такое разбирательство назначено.  Получалось, что суд делал вывод о недееспособности лица, основываясь исключительно на письменном заключении медика, не видя даже этого человека.

Но если суд принимает решение только на основании заключения врача, значит, именно это заключение оказывается предопределяющим, потому что нет другой информации, которую суд мог бы самостоятельно оценить и сопоставить с заключением. Это противоречит самой сути судебного процесса, ведь суд не может следовать только заключениям специалистов, касается ли это психиатрии, медицины, любой другой области, иначе он теряет свое качество суда. На суд всегда возлагается обязанность дать оценку заключениям специалистов, исходя из  собственного внутреннего убеждения. На какой основе может сложиться это убеждение, если исследование никаких других данных в суде не проводится? Само лицо, например,  не допрашивается, хотя многие психические заболевания вовсе не исключают совершенно нормальных контактов со страдающим ими лицом.

В КС РФ больше года назад рассматривалось дело в отношении норм УПК РФ, согласно которым лица, подозреваемые в совершении запрещенного уголовным законом деяния, если они страдают психическим заболеванием, независимо от их реального состояния не привлекались к судебному разбирательству и  не допрашивались судом, применяющим к ним принудительные меры медицинского характера. Уже в том решении КС РФ признал это не соответствующим Конституции, сославшись,  в частности, также на то, что в порядке гражданского судопроизводства  как раз допускается вызов и заслушивание лица при  ограничении по суду его  дееспособности. Однако такое регулирование согласно ГПК  не исключало и иного —  его нормы позволяли  в то же время руководствоваться только заключением психиатра, не вызывая лицо в суд.

Получалось,  что в производстве о признании  лица недееспособным  оно с самого начала судебного процесса фактически презюмировалось таковым. Это явно противоречило конституционному  праву на судебную защиту.

–Если лицо не вызывалось в суд первой инстанции, оно автоматически исключалось из всех других судебных процедур, в том числе не могло обжаловать это судебное решение о своей недееспособности?

–Да. После решения о признании такого лица недееспособным уже начинал действовать стандартный механизм реализации его  прав  только через его законных представителей, опекунов и попечителей. Ясно, что нельзя надеяться на то, что те же, кто ходатайствовал  о признании лица недееспособным, будут потом обжаловать решение о признании его недееспособным. Если же лица, признанные недееспособными, сами обращались в суды, им  должны были  отказать в рассмотрении обращений, поскольку реализовать самостоятельно свое  право на обращение в суд они уже не  могли –  от их имени это могли сделать  только  их  законные представители.

Таким образом, эти  граждане просто исключались из всех правоотношений, в том числе таких, вне которых  невозможно защититься от необоснованного признания недееспособным.  Для них были парализованы все возможности судебной защиты. Они были  полностью дискриминированы. И если мы говорим о том, что каждый, защищая свои права, может использовать все имеющиеся на национальном уровне средства правовой защиты, то в процедурах, связанных с признанием  лица недееспособным,  ситуация складывалась противоположным образом — всякая возможность использовать средства судебной защиты для этой группы граждан  могла быть исключена.

–Еще одна норма, которую КС РФ признал не соответствующей Конституции, касается помещения в психиатрические лечебные учреждения недееспособных лиц. В чем был здесь дефект?

–Лица,  уже  признанные недееспособными по решению суда, могли быть далее помещены в психиатрический стационар, т.е. фактически лишены свободы, без судебного решения об этом. Достаточно было заявления законного представителя без всякого дополнительного выяснения обстоятельств, которые должны свидетельствовать в пользу такого помещения или, напротив,  могли бы подтвердить, что оно не требуется.  Ни то, ни другое уже не исследовалось в судебном порядке.

Данная норма также не могла «устоять», потому что она явно нарушала  требование статьи 22 Конституции РФ,   по смыслу которой подобные меры  лишения или ограничения свободы допустимы только на основании судебного решения, а без судебного решения любое задержание может иметь место не более, чем на 48 часов. Конституционный Суд исключил своим решением по данному делу  какое бы то ни было ограничительное истолкование гарантий права на судебную защиту при любых формах ограничения свободы. Таким образом, Конституционный Суд расчистил это поле правового регулирования, убрав из него  то, что необоснованно дискриминировало граждан, страдающих психическими заболеваниями, в их правах защищать лично свои интересы, обращаться к судебной защите и не подвергаться ограничениям свободы без судебного решения.

–Поговорим о том, что теперь будет. Понятно, что в будущем признать гражданина недееспособным в его отсутствие суд теперь не может, а поместить такого человека на лечение можно только по решению суда. А что с теми, в отношении которых процедура признания их недееспособными уже начата и идет прямо сейчас?

–Все они уже обрели эти права, в том числе право быть заслушанным судом лично.

–Обратная сила данного Постановления КС РФ, как обычно, распространяется только на заявителей по делу? Как же быть тем, кто без своего ведома был признан недееспособным и годами находится на «лечении»? Можно ли проверить его обоснованность?

–В отношении заявителей обратная сила Постановления, конечно, не оспорима, их дела должны быть пересмотрены, это четко прописано в ФКЗ о Конституционном  Суде.

В отношении других граждан, чьи истории подобны истории заявителей по рассмотренному делу, я думаю, обратная сила  данного Постановления Конституционного Суда тоже   имеет место. Обычно — в соответствии с общеправовыми принципами — обратная сила правовых решений признается в отношении изменения такого регулирования, которое по существу представляет собой ограничительную меру,  подобную штрафным санкциям.

Если речь идет о штрафной уголовной ответственности и какая-то норма, лежащая в основе привлечения к этой ответственности, устраняется законодателем или Конституционным Судом, то согласно Конституции обратная сила таких правовых решений признается абсолютной.  Закон, улучшающий положение в области привлечения к ответственности, имеет обратную силу всегда

В отношении признания лица недееспособным и помещения его в психиатрический стационар есть все основания  рассматривать эти меры по их характеру  как подобные штрафным санкциям. Практически, и Конституционный Суд, мотивируя свое постановление  содержащимся в ст.22 Конституции  запретом ограничивать  -  без судебного решения  -  свободу и личную неприкосновенность, исходил из их  сравнимых с  лишением свободы  негативных последствий  для изменения правового статуса личности. Но в отношении любых мер, которые имеют аналогичный штрафному характер,  правовые решения,  улучшающие положение, должны иметь обратную силу. Это общий принцип права. Он должен действовать и в данном случае. Действие общеправовых принципов,   не только  закрепленных, но и не  закрепленных  в Конституции,  не требует каких-либо специальных указаний для их применения в конкретном деле, в том числе  со стороны Конституционного Суда. Тем более, что такие общеправовые принципы, как и нормы Конституции, сами по себе обязательны для всей правоприменительной практики.

–Теперь недееспособные могут обратиться в суды с заявлениями о возобновлении их дел?

–Если при признании недееспособными, их в свое время лишили права на присутствие в судебном заседании и защиту перед судом, то почему же нет. Иначе их право вообще неосуществимо, и они изъяты из жизни навсегда

–Но таких людей очень много, Вы не боитесь, что в суды просто хлынет поток таких заявлений?

–Если эти лица еще живы, если они сохранили разум, если могут спорить о том, обоснованно ли их лишили дееспособности, сказать, что они не имеют на это право только потому, что их очень много – это значит расписаться в том, что мы не являемся правовым государством и не собираемся стремится к этому..

Ведь человеку отказали в наличии у него достоинства, присущего человеческой личности. Я даже не знаю, лучше это или хуже чем уголовное наказание. Во многих отношениях это намного хуже. Человек, который наказан в уголовном порядке, имеет право апеллировать: просить о помиловании, о пересмотре приговора в разных процедурах, надеяться на то, что в результате хорошего поведения его условно-досрочно освободят.

А какие права имеет лицо, признанное недееспособным, тем более, если оно помещено в психиатрическое учреждение? Человек лишается всего. Это где-то на грани лишения жизни, это лишение человеческих форм существования. Я не знаю более серьезной формы поражения прав. Если задуматься над содержательным качеством этих мер, то это фактически полное лишение прав. Когда-то существовала такая категория —  лишенцы. Так вот, это еще большие лишенцы. Это ли не самая страшная санкция?

–Что если суды откажутся возобновлять дела в таких случаях?

–Они могут занять такую деструктивную позицию, но должны осознавать последствия. Каждый гражданин может, как и Штукатуров, обратиться в Страсбургский суд и получить там защиту своего права. Конечно, ЕСПЧ не может отменить наше судебное решение, но он признает нарушение права гражданина на справедливое правосудие, на личную свободу и неприкосновенность, если его  с  нарушением процедур справедливого правосудия поместили в психиатрический стационар и лечат там уколами, превращающими человека в ничто.

Если такие же ситуации, как у Штукатурова, будут обнаружены и подтверждены Страсбургским судом по другим делам, мы получим назад всю эту массу претензий к нашему правосудию, но  граждане, наконец, получат возмещение ущерба.

–Что сейчас делать этим гражданам?

–Они могут обратиться в те суды, которые когда-то признали их недееспособными и подать заявление о возобновлении их дел в силу вновь открывшегося, а точнее нового правового обстоятельства, которым является Постановление КС РФ.

Судья обязан будет возобновить дело в связи с тем, что его прежнее решение было основано на акте государственного органа (норме), который утратил силу, как это предусмотрено, в том числе, и п.4 ч.2 ст.392 ГПК, и далее начать  производство о признании лица недееспособным с обеспечением ему возможности лично защищать свои интересы в процессе. Теперь от судьи будут требоваться основания для согласия с экспертным заключением: суд должен оценить это заключение в совокупности с другими доказательствами и при возникновении сомнений в его полноте и доброкачественности, назначить еще одну экспертизу.

–Если судья повторно признает человека недееспособным?

–Этот гражданин имеет право обжаловать это решение: в кассационном,  надзорном порядке, по всем инстанциям.

Возможен и другой вариант: законодатель может признать, что дела, подобные делу Штукатурова, должны быть пересмотрены национальными судами не в процедуре вновь открывшихся обстоятельств, а в процедуре надзора. Тогда не надо будет возвращать все дела на тот уровень, на котором они были решены, а вышестоящая судебная инстанция по заявлениям заинтересованных лиц сама решит эту проблему, включая и возмещение ущерба, причиненного по  таким  делам. Можно будет не распространять всю массу таких  дел по стране, а концентрированно принять меры к устранению вызванных прежним правовым регулированием нарушений прав граждан.

–Каким образом можно будет обжаловать помещение в стационар без судебного решения? Что обжаловать в этом случае?

–Надо обжаловать само действие — помещение в стационар без решения суда. Любой прокурор, при отсутствии судебного решения, обуславливающего помещение человека в психиатрический стационар, должен  потребовать освободить его, как освобождают незаконно лишенных свободы. Во всяком случае,  если суд не примет решение о временном задержании на период до  назначения и проведения судебного заседания  по вопросу о  необходимости длительного стационарного лечения.