Мюнхен. — Когда европейские лидеры радостно внимали первым внешнеполитическим заявлениям администрации Обамы, больше всего их порадовало обещание вице-президента Байдена (Biden) ‘нажать кнопку перезапуска’ в отношениях с Россией.

В том что касалось России, настроение, царившее среди премьеров, министров иностранных дел и прочих высокопоставленных делегатов, приехавших на ежегодную Мюнхенскую конференцию по вопросам безопасности, можно было выразить следующими словами: почему мы не можем быть друзьями?

За прошлый год Россия вторглась в суверенное государство Грузия и до сих пор оккупирует часть его территории; в самый разгар зимы перекрыла поставки природного газа в ряд европейских стран; продавала оружие Ирану и Венесуэле, да и по другим вопросам вела себя не самым приятным образом. Что же касается проблем, связанных с Ираном, Ближним Востоком, Афганистаном и другими регионами мира, то многие европейские участники конференции, как, впрочем, и ряд американцев, казалось, рассчитывали, что после ухода Джорджа У. Буша, самые трудные вопросы, к которым причастен Владимир Путин, тоже ‘рассосутся’.

Байден, стоит отдать ему должное, не потворствовал наивным надеждам в отношении России в частности и внешней политики в целом. Он ободрил всех присутствующих обещанием ‘нового грядущего дня’, однако предупредил союзников США, что президент Обама ‘и к нашим партнерам будет относиться более требовательно’. У новой администрации будут разногласия с Россией, сказал он, в частности по той причине, что США будут выступать против того, ‘чтобы любое государство имело зону влияния’.

Однако в целом тон выступления Байдена в отношении России обнадеживал: вице-президент пообещал, что администрация ‘пересмотрит многие сферы, где мы должны и будем работать вместе с Россией’. Что вселило во многих из его слушателей надежду на грядущую ‘большую сделку’, которая умиротворит русского медведя.

Безусловно, попытка улучшить отношения стоит свеч — министр иностранных дел Великобритании Дэвид Милибэнд (David Miliband) после выступления Байдена отметил, что Россия, возможно, ‘будет более расположена к партнерским отношениям’ сейчас, когда цены на нефть столь резко упали, — но также не помешает спросить себя, что может входить в эту сделку.

Список пожеланий Запада достаточно длинен: для начала, он хотел бы заручиться помощью России в борьбе с террористами, в подавлении афганских повстанцев, в недопущении ‘расползания’ по миру бесхозного ядерного оружия и ограничении ядерных амбиций Северной Кореи и Ирана.

Практически с момента распада Советского Союза 17 лет назад официальные лица США постоянно твердят себе, что сотрудничество в этих областях не является чем-то запредельным, поскольку они желают того же, к чему, по идее, стремятся и русские: России, говорят они, вряд ли понравится, если на юге страны вспыхнет восстание фундаменталистов, или если она получит в соседи новую ядерную державу. Правда, до сих пор из поступков русских вряд ли можно было заключить, что они уверены в совпадении своих интересов с интересами Запада: иногда они помогали, иногда саботировали, часто обещали, но ровно столько, чтобы американцы продолжали просить о больших уступках. За минувшие несколько дней мы могли наблюдать типичную картину: Россия заявляла, что поддерживает цели США в Афганистане и одновременно убеждала Кыргызстан выдворить военных США с авиабазы, играющей ключевую роль в военных усилиях в Афганистане.

Так чего же может желать Россия, причем абсолютно отличного от того, чего, по мнению США, она должна желать? Заместитель премьер-министра Сергей Иванов, выступавший на конференции за день до Джо Байдена, в основном говорил о контроле над вооружениями, в том числе договоре СНВ, который мало интересовал бушевскую администрацию, и чей срок действия истекает в декабре. Возможно, имея дело с американским президентом, который считает своим долгом продолжить процесс, начатый этим договором, и ставит своей целью сокращение ядерных вооружений, русские утратят часть своего энтузиазма. Но это, безусловно, стоит выяснить.

Многие европейцы изъяснялись здесь в странных психологических терминах, из которых проистекает, что больше всего Россия жаждет уважения, понимания пережитой ею трагедии при утрате империи, снисхождения за иррациональный страх быть взятой в кольцо. Если это действительно так, тем лучше: с Россией, безусловно, следует обходиться с уважением.

Однако более правдоподобным представляется, что Россия действует скорее, исходя из того, что она считает своими интересами, чем из чувства накопившейся обиды. И, к сожалению, она считает, что в ее интересах навязывать или удерживать контроль над соседними государствами. Именно поэтому присутствовавшие здесь руководители Польши, Эстонии и других соседей России казались более скептично настроенными, чем западные европейцы в отношении перспектив улучшения отношений.

Россия хочет ‘пустить под откос’ проект противоракетной обороны НАТО, направленный против Ирана, не потому что он будет угрожать России или ее ядерному арсеналу — опасности он для них представлять не будет, — а потому что эта система будет развернута в Польше и Чешской Республике, двух бывших странах-участницах Варшавского договора.

Россия хочет удержать Грузию и Украину от вступления в Европейский Союз или НАТО, потому что обе страны входили в состав Советского Союза. Она не хочет, чтобы Европа строила газопровод в сторону Азербайджана и Каспийского моря, потому что это поставит под угрозу монополию России, при помощи которой она укрепляет свое политическое влияние.

Если эти цели действительно находятся в самом начале списка пожеланий России, то ‘великая сделка’ может оказаться более труднодостижимой, чем полагают многие с обоих берегов Атлантики. И хотя серьезная политика диверсификации пока еще остается далекой целью, прерывание поставок газа этой зимой — это стало уже вторым подобным эпизодом — вроде бы убедило немалое количество европейских официальных лиц, что оставаться в зависимости от энергетической прихоти России — не самая мудрая мысль.

А если некоторые представители стран Западной Европы надеялись, что Обама, возможно, будет более расположен, чем его предшественник, пожертвовать интересами маленьких соседей России ради крупных стратегических интересов Запада в Иране или других странах, то Байден вчера недвусмысленно высказался по этому вопросу.

‘Мы по-прежнему считаем, — сказал вице-президент США, — что суверенные государства имеют право сами принимать решения и выбирать своих союзников’.